Рыбалка и рыбак в Геническе. Очерк-воспоминание.

Рыбалка в Геническе – особая философия, колорит и эмоции.

 

   Рыбалка в Геническе несет особенную смысловую и эмоциональную нагрузку. Самые яркие воспоминания обычно связанны с детством. Когда сегодня тебе сказали, что завтра рано утром пойдём на рыбалку. Снасти заготовлены, черви накопаны. Тот случай, когда не терпится лечь спать, чтобы как можно скорее наступило долгожданное утро. Будить не нужно, ибо организм сам чувствует время. Точнее любого швейцарского хронометра. Предвкушение, интрига приключений и ожидание самого лучшего дня…

 

 Утро

 

  Проснулся засветло, без всякого будильника, заварил крепкого, терпкого чаю в термосе. Позавтракал на скорую руку, в сумку положил термос и пару бутербродов. На улице еще было тихо, темно и пахло весной. Кое-где слышался ленивый, будто спросонья, редкий лай собак. Сборы были короткими, велосипед в руки, сумку на багажник и вперёд, в тихое геническое утро. Путь недолгий, проехав мимо бывшего кинотеатра «Дружба» перестал крутить педали и перекрёсток возле арматурного проскочил уже накатом. А там дальше, с горки, по спуску мимо старого паровозного депо крутить и не нужно. Притормозить пришлось только возле неиспользуемых железнодорожных путей. Невелика преграда, но всё же. Возле моря было свежее, хотя ветра почти не было. Идеальную тишину бунации нарушали тихий плеск воды и звук редких автомобилей, направляющихся на Арабатку. Слышно было не столько мотор, сколько удары скатов на стыках аэродромных плит. 

Ангар

 

 Ангар находился возле старого железнодорожного моста. Винтовой замок открылся сразу, без скрипа и малейших усилий. Как и положено ухоженному и хорошо смазанному механизму. Внутри пахло камкой и вяленой рыбой. На ощупь безошибочно достал с полки у входа аккумуляторную коногонку, включил и повесил в самодельное крепление под потолком. Пространство осветил желтоватый, не очень яркий свет. Которого, впрочем, было достаточно, чтобы увидеть деревянный баркас двухцветной окраски, небольшой столик у стены и три табурета. Чуть дальше на забитых в стену колышках висело два удилища из армированного стеклопластика, одно тёмно-серое, а второе коричневого цвета, несколько скрученных «пауков», подсака, и пакет с закидушками, именуемыми донками. Здесь же висел брезентовый плащ и комбез от ОЗК. Под потолком висело несколько низок вяленого бычка, прозрачного как хрусталь и пропитанного жиром сохранившейся печени – самое лучшее, весеннее лакомство.

  

 Посиделки 

  Такие запасы не переводились, всегда случалась оказия в виде игры в домино на том самом столе. В ангаре у Петровича был этакий клуб по интересам, но не для всех. Круг посвященных включал шесть человек, вместе с хозяином. Собирались нечасто, больше для общения. Для пенсионеров это была некая отдушина. Поэтому рыба всегда была к месту. Это могли быть сухие, ржавые бычки, камбала с вязкой, рубиновой икрой или калкан. Игра в домино сопровождалась общением и преданием воспоминаниям. Рыбу, естественно, пользовали с пивом. Правда Петрович пиво не уважал еще с молодости, и предпочитал его домашнему вину из винограда сорта лидия. Янтарного цвета, ароматного и с лёгкой кислинкой. Причем аромат передавал не только особенности винограда, но и прохладу сентябрьского утра, легкий дымок и, почему то, запах яблок.

 Осенью, когда сезон и погода сами благоволили, употреблялись напитки и покрепче. Семёну, бывшему егерю о. Бирючий, зять подарил новомодный дистиллятор. Поэтому осенний натюрморт дополнялся семидесятиградусной виноградной чачей, картошкой в мундирах, красными осенними помидорами, синим луком и малосольной журалкой. Такие посиделки били очень душевными и атмосферными. За столом сидели бывалые и прожившие яркую жизнь люди, баркас всегда был неизменной частью интерьера, газета на столе и пару горящих свечей. А на улице, в это время, бушует осенний ветер с дождём. Старым рыбакам, большую часть жизни пробывшим в море, было скучно сидеть дома. Поэтому раз в неделю, когда позволяла погода, все собирались у Петровича.

 

  картина: Пихуля В.М

 Старый баркас

 

  Припарковав велосипед возле стены, и переобувшись в резиновые сапоги, старик неспешно спустил на воду баркас. Раньше таких в городе было довольно много, строительством занимались местные мастера. Петрович не любил все эти «Амуры» и «Казанки», в них не было души, а в баркасе была. После того как с процедурой спуска было покончено, а со стороны порта забрезжил робкий отсвет зари, пришел черед обязательного ритуала перед выходом в море. Налив в старую алюминиевую кружку дымящегося чаю из термоса, Петрович взял с полки старую жестяную коробку из-под леденцов, в которой хранил сахар кусками. Выйдя из ангара, попивая чай в прикуску с рафинадом, с удовольствием любовался первыми лучами солнца из-за горизонта. За чаепитием обязательно следовала первая в это утро сигарета. Размяв пальцами небольшую цигарку без фильтра, вставив её в янтарный мундштук, поднёс к кончику зажженную спичку и, раскурив, с удовольствием затянулся. Курил с одиннадцати лет, и на восьмом десятке бросать было уже поздно, да и не имело никакого смысла. Вот так не спеша, покуривая, предался воспоминаниям…

 

 

 Воспоминания

 

   Рыбалил всю жизнь, сколько себя помнил, причем рыбаком был потомственным. Его предки, будучи потомками Запорожских козаков, пришли в эту местность еще в восемнадцатом веке. Работая забродчиками, промышляли рыбу для первого рыбного завода. Профессия рыбака в Геническе всегда была уважаема за тяжкий труд, хотя и не всегда приносила хороший доход. В былые времена рыбы было много, и предложение значительно превышало спрос. Когда город переживал свой дореволюционный расцвет, основой инфраструктуры и экономики было всё, что связано с зерном. Мельница Шапиро сыграла большую роль в развитии города, а одной из самых высокооплачиваемых профессий являлся труд портовых грузчиков. Но даже в те времена, дед и отец продолжали рыбацкую династию.

 Он помнил, как дед брал его с собой в море, на парусном баркасе – это казалось настоящим приключением. Будучи совсем еще зелеными пацанами прутами били камбалу и калкана. Ловили бычков в норах. Тогда рыбы было настоящее изобилие. Чего только стоил жарковский бычок и селявка. Рыбалить Петрович предпочитал на воде. В виде исключения мог выйти на мост, во время осеннего хода селедки, или позже, когда появился пеленгас и его стали ловить пауками. В разведении пеленгаса принимал личное участие. Сейчас уже немногие помнят, что этот вид дальневосточной кефали, появился здесь только в конце 70-х годов.

 Естественно ходил на лёд, особенно любил ловить камбалу на «баночку». Работал в рыб-колхозе в те времена, когда судно с уловом камбалы направлялось в порт, и капитан узнавал, что план перевыполнен и рыба не нужна. Команда набирала себе, сколько нужно, а остальную рыбу просто выбрасывали за борт. Бывало и такое. Да что там камбала, еще до бума на осетровых его едва не забраковали на медкомиссии оп причине повышенного гемоглобина. А причина «недуга» оказалась очень прозаической – каждое утро во время завтрака съедал несколько ложек черной икры, которая не переводилась дома в то время. В памяти на всю жизнь останется огромная белуга, хвост которой волочился по земле из кузова 355-го Урала. Огромный монстр, обросший ракушкой, навсегда врезался в память.

 

 

 Эхо уходящей эпохи

 

  В это время на мосту, совсем рядом, раздался радостный вскрик – это какой-то мальчишка обрадовался первому улову. Со стороны вокзала ветер донес звук закрывающихся дверей и, спустя секунду, гудок отъезжающей электрички. Рассвет все больше разгонял серые сумерки, уже было видно, что на мосту людей еще не так много. Раньше по нему ходил паровоз на Арабатскую Стрелку. Петрович был одним из тех отчаянных сорвиголов, которые умудрялись прыгнуть в воду на ходу, пока состав проходил мост. Позднее сильный шторм разрушил пути, а жаль… С поездом было связано много воспоминаний. Когда он проезжал мимом горящего факела газового месторождения, жар был такой силы, что сидя на крыше вагона, было ощущение присутствия у большого костра. Купались и ныряли с моста, хотя Петрович больше всего любил ледорезы. Эти сооружения больше подходили для этих целей. Особенно сильно уважал чебуреки, что готовили в чебуречной за мостом. Больше нигде и никогда таких не встречал. Тогда на городском «детском» пляже практически никто и не купался. Все приходили на берег между мостами, на Закоску или Слободку. На мосту кто-то включил радио, и в тишине очень хорошо было слышно слова песни:

«Если бы на Маpсе были гоpода,
Я бы встал поpаньше и слетал туда.
Побpодил по сквеpам, pассмотpел дома,
Если бы на Маpсе были гоpода.»   

Хорошая песня, группу "Браво" Петрович любил, особенно нравилось, как пел Ленц.

 

Красноловы

 

  По проливу прошел катер с мощным подвесным мотором, и небольшие волны тихо хлюпали о берег. Раньше такой роскоши не было, по большей части устанавливали «москвичёвские» двигатели. Золотая эра Генических рыбаков – 90-е годы. Основной целью промысла были осетровые, красная рыба. Всех, кто её ловил тогда, называли «красноловами». В то время это приносило действительно существенный заработок. Рыбу и икру оценивали только в долларах. Тогда в Геническе это была вторая валюта, наряду с карбованцами. Поймав большую икряную «мамку» можно было озолотится. Браконьеры одним из самых богатых сословий. Хотя если смотреть с точки зрения закона и служб рыбоохраны, то 90% видов добычи рыбы населением можно было считать браконьерскими. А промысловый лов тралами, с использованием эхо-локации браконьерским не считался. Вот так вот…

 

 

Тогда красная рыба была повсеместно, практически в каждом холодильнике. Нередко можно было наблюдать такую картину, что хотелось мяса или хорошей колбасы, а дома была рыба. Куски балыка заветривались и были обыденностью как сало. Черная икра могла спокойно плесневеть в ополовиненной литровой банке. Стандартное и почитаемое блюдо на летних столах геничан – жирки с луком и уксусом. Отдельным почитанием пользовалась пастрия – не полностью дозревшая икра. Из осетровых готовили шашлыки, заливное и котлеты. Хотя самые лучшие в мире рыбные котлеты – это котлеты из сулы. Соперничать может только севрюга горячего копчения. Иногда особо крупные экземпляры не помещались в катер, и приходилось брать рыбину на буксир и тянуть к берегу или разделывать на месте.

 

Азовская уха

 

  Однажды ему довелось присутствовать, на о. Бирючий, при настоящем кулинарном действе – приготовлении Азовской рыбацкой тройной ухи. Готовил смотритель маяка. Перво-наперво в котле варился бычок, который был нужен для навару. Следом камбала – для вкуса и сладости. После камбалы в котел клали рубленую голову осетра. Из специй никаких излишеств не использовали. Лавровый лист, перец горошком, молотый черный и два стручка горького красного перца. Когда наваристость юшки достигала своего апогея, в котёл забросили несколько целых луковиц, четыре морковки и россыпь зубчиков чеснока. И всему этому великолепию дали кипеть не менее получаса. Пристрелочный посол ухи, и первая проба. Не отвечая на недоумённые взгляды окружающих, старый мастер добавил в котёл две ложки настоящего бирючанского мёда, в букете которого собрано всё разнообразие местных трав. Никакого намёка на картофель даже не было. После того как бульон хорошо проварился, повар удалил из него разварившуюся рыбу и овощи. Своей очереди на большом разносе ждала порезанная на порционные куски осетрина. Поправив костёр, чтобы кипение не было таким сильным, и влил добрый стакан виноградного самогона, предельной крепости. И, накрыв крышкой, оставил томиться.

  Наступил ключевой момент. Запахи, разносившиеся вокруг, уже просто сводили с ума. На этой финальной стадии всем присутствующим было предложено выпить по рюмке и закусить. Закуской выступала рыба из предыдущих закладок, хлеб и острый соус из дикорастущей сливы, напоминающий аджику. Казалось, что время тянется просто бесконечно. Радовали, а раздражали одновременно расставленные на столе тарелки и небольшие плошки с чесночным тузлуком. И вот настал момент истины. В доходящей только лишь на жаре углей юшке была затушена традиционная головешка, и можно было приступать к трапезе. Уговаривать никого не пришлось, всеобщим нетерпением не был заражен только повар. Уху разлили по тарелкам, каждому досталось по доброму куску вареной осетрины. Наполнили рюмки, выпили огненную и набросились на основное блюдо. Вкуснее ухи Петрович никогда в жизни не ел. Сладковатый, пряный и обжигающий бульон согревал и наполнял душу и сердце теплом. А рыба была выше всяких похвал.       

 

 

Старый, но не бесполезный

 

  Закрыв ангар, старик оттолкнулся от берега, и баркас плавно заскользил по воде. Двигатель завелся практически сразу. Пройдя под мостом, направил его в сторону Сиваша. Было слышно только размеренное «тух-тух-тух-тух-тух-тух» в утренней тишине. Люди опытные могли бы безошибочно, по звуку, определить, что это идёт именно старый деревянный баркас. Старый, как и Петрович. Старый, но не бесполезный. 

 

        

 

---

В очерке использованы вымышленные персонажи. Любое совпадение с реальными людьми - случайно.

• разрешается использовать материалы сайта в некоммерческих целях при соблюдении следующих требований:

• поставить прямую активную гиперссылку на оригинал в виде: "источник: https://namori.com.ua"

• гиперссылки должны быть открыты к индексации поисковыми системами, т. е. ЗАПРЕЩЕНО применять «noindex», «nofollow» и любые другие способы; нельзя использовать редирект в ссылках;

• все ссылки, имеющиеся в тексте материала должны оставаться в неизменном виде и быть прямыми и активными;

• в случае регулярного использования материалов сайта «НА МОРЕ», прямая активная ссылка на наш ресурс должна быть размещена на главной странице вашего сайта.

• в статье использованы фото из социальных сетей